Клоун из цирка братьев Гинц, Генри Пуркуа, зашёл в московский трактир Тестова позавтракать.
- Дайте мне консоме! - приказал он половому.
- Прикажете с пашотом или без пашота?
- Нет, с пашотом слишком сытно... Две-три гренки, пожалуй, дайте...
В ожидании, пока подадут консоме, Пуркуа, занялся наблюдением. Первое, что бросилось ему в глаза, был какой-то полный господин, сидевший за соседним столом и приготовлявшийся есть блины.
"Как, однако, много подают в русских ресторанах! - подумал француз, глядя, как сосед поливает свои блины горячим маслом. - Пять блинов! Разве один человек может съесть так много теста?"
Сосед между тем помазал блины икрой, разрезал все их на половинки и проглотил скорее, чем в пять минут...
- Челоэк! - обернулся он к половому. - Подай ещё порцию! Да что у вас за порции такие? Подай сразу штук десять или пятнадцать! Дай балыка... сёмги, что ли?
"Странно... - подумал Пуркуа, рассматривая соседа. Съел пять кусков теста и ещё просит! Впрочем, такие феномины не составляют редкости... У меня у самого в Бретани был дядя Франсуа, который на пари съедал две тарелки супу и пять бараньих котлет... Говорят, что есть такие болезни, когда много едят..."
Половой поставил перед соседом гору блинов и две тарелки с балыком и сёмгой. Благообразный господин выпил рюмку водки, закусил сёмгой и принялся за блины. К великому удивлению Пуркуа, ел он их спеша, едва разжёвывая, как голодный...
"Очевидно, болен... - подумал француз. - И неужели он, чудак, воображает, что съест всю эту гору? НЕ съест и трёх кусков, как желудок его будет полон, а ведь придётся платить за всю гору!"
- Дай ещё икры! - крикнул сосед, утирая салфеткой масляные губы. - Не забудь зелёного луку!
"Но... однако, уж половины горы нет! - ужаснулся клоун. - Боже мой, он и всю сёмгу съел? Это даже неестественно... Неужели человеческий желудок так растяжим? Не может быть! Как бы ни был растяжим желудок, но он не может растянуться за пределы живота... Будь этот господин у нас во Франции, его показывали бы за деньги... Боже, уже нет горы!"
- Подашь бутылку Нюи... - сказал сосед, принимая от полового икру и лук. - Только погрей сначала... Что ещё? Пожалуй, дай ещё порцию блинов... Поскорей только...
- Слушаю... А на после блинов что прикажете?
- Что-нибудь полегче... Закажи порцию селянки из осетрины по-русски и... и... Я подумаю, ступай!
"Может быть, эо мне снится? - изумился клоун, откидываясь на спинку стула. - Это человек хочет умереть! Нельзя безнаказанно съесть такую массу! Да, да, он хочет умереть. Это видно по его грустному лицу. И неужели прислуге не кажется подозрительным, что он так много ест? Не может быть!"
Пуркуа подозвал к себе полового, который служил у соседнего стола, и спросил шёпотом:
- Послушайте, зачем вы так много ему подаёте?
- То есть, э... э... они требую-с! Как же не подавать-с? - удивился половой.
- Странно, но ведь он таким образом может до вечера сидеть здесь и требовать! Если у вас у самих не хватает смелости отказать ему, то доложите метрдотелю, пригласите полицию!
Половой ухмыльнулся, пожал плечами и отошёл.
"Дикари! - возмутился про себя француз. - Они ещё рады, что за столом сидит сумасшедший, самоубийца, который может съесть на лишний рубль! Ничего, что умрёт человек, была бы только выручка!"
- Порядки, нечего сказать! - проворчал сосед, обращаясь к французу. - Меня ужасно раздражают эти длинные антракты! От порции до порции изволь ждать полчаса! Эак и аппетит пропадёт к чёрту, и опоздаешь... Сейчас три часа, а мне к пяти надо быть на юбилейном обеде.
- Pardon? monsieur, побледнел Пуркуа, - ведь вы уж обедаете!
- Не-ет... Какой же это обед? Это завтрак... блины...
Тут соседу принесли селянку. Он налил себе полную тарелку, поперчил кайенским перцем и стал хлебать...
"Бедняга... - продолжал ужасаться француз. - Или он болен и не замечает своего опасного состояния, или же он делает всё нарочно... с целью самоубийства... Боже мой, знай я, что наткусь здесь на такую картину, то ни за что бы не пришёл сюда! Мои нервы не выносят таких сцен!"
И француз с сожалением стал рассматривать лицо соседа, каждую минуту ожидая, что вот-вот начнуся с ним судороги, какие бывали у дяди Франсуа после опасного пари...
"По-видимому, человек интеллигентный, молодой... полный сил... - думал он, глядя на соседа. - Быть может, приносит пользу своему отечеству... и весьма возможно, что имеет молодую жену, детей... Судя по одежде, он должен быть богат, доволен... но что же заставляет его решаться на такой шаг?... И неужели он не мог избрать другого способа, чтобы умереть? Чёрт знает как дёшево ценится жизнь! И как низок, бесчеловечен я, сидя здесь и не идя к нему на помощь! Быть может, его ещё можно спасти!"
Пуркуа решительно встал из-за стола и подошёл к соседу.
- Послушайте, monsieur, - обратился он к нему тихим, вкрадчивым голосом. - Я не имею чести быть знаком с вами, но, тем не менее, верьте, я друг ваш... Не могу ли я вам помочь чем-нибудь? Вспомните, вы ещё молоды... у вас жена, дети...
- Я вас не понимаю! - замотал головой сосед, тараща на француза глаза.
- Ах, зачем скрытничать, monsieur? Ведь я отлично вижу! Вы так много едите, что... трудно не подозревать...
- Я много ем?! - удивился сосед. - Я?! Полноте... Как же мне не есть, если я с самого утра ничего не ел?
- Но вы ужасно много едите!
- Да ведь не вам платить! Что вы беспокоитесь? и вовсе я не много ем! Поглядите, ем, как все!
Пуркуа поглядел вокруг себя и ужаснулся. Половые, толкаясь и налетая друг на друга, носили целые горы блинов... За столами сидели люди и поедали горы блинов, сёмгу, икру... с таким же аппетитом и бесстрашием, как и благообразный господин.
"О, страна чудес! - думал Пуркуа, выходя из ресторана. - Не только климат, но даже желудки делают у них чудеса! О страна, чудная страна!"
=Антон Павлович Чехов=
Понедельник - день тяжёлый
